ПРИТЧИ

Господин, отправляясь в чужую страну, призвал всех своих рабов и поручил им присматривать за имением. Одному он дал пять монет, другому две, третьему одну – каждому по его силе; и тотчас отправился в путь.

Получивший пять монет пошел, вложил их в дело и приобрел ещё пять. Точно так же поступил и получивший две монеты – приобрел другие две. Получивший же одну монету закопал её в землю и скрыл серебро господина своего.

Прошло время. Господин тех рабов вернулся и стал требовать у них отчета. Первым к хозяину подошел раб, получивший пять монет. Он принес с собой еще пять и сказал:

– Господин! Ты дал мне пять монет; вот другие пять, которые я заработал на них.

Тогда человек сказал ему:

– Хорошо, добрый и верный раб!

В малом ты был верен, над многим тебя поставлю.

Войди в радость господина твоего.

Следующим к хозяину подошел раб, получивший две монеты, и сказал:

– Господин! Ты мне дал две монеты; вот другие две, которые я на них заработал.

И человек сказал ему:

– Хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю. Войди в радость господина твоего.

Последним к хозяину подошел раб, получивший одну монету. Он сказал:

– Господин! Я знал тебя как жестокого человека. Ты жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал. Побоявшись, я пошел и скрыл монету в земле; вот возвращаю тебе твое.

Господин же сказал ему в ответ:

– Лукавый и ленивый раб! Ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; потому тебе надлежало отдать мое серебро торгующим, а я, придя, получил бы его с прибылью.

Итак, возьмите у этого раба его один талант и дайте двум другим подневольным десять.

Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что он имеет.

Библейская притча

Супружеская пара после долгих лет совместной жизни праздновала золотую свадьбу. За общим завтраком жена подумала: «Вот уже пятьдесят лет, как я стараюсь угодить своему мужу. Я всегда отдавала ему верхнюю половину хлебца с хрустящей корочкой. А сегодня я хочу, чтобы этот деликатес достался мне».

Она намазала себе маслом верхнюю половину хлебца, а другую отдала мужу. Но против её ожидания, он очень обрадовался, поцеловал ей руку и сказал:

— Моя дорогая, ты доставила мне сегодня самую большую радость. Вот уже более пятидесяти лет я не ел нижнюю половину хлебца, ту, которую я больше всего люблю. Я всегда думал, что она должна доставаться тебе, потому что ты так её любишь.

Восточная притча

Был у Сократа молодой друг по прозвищу Красавец. Ему не терпелось стать взрослым и говорить громкие речи в народном собрании. Сократу захотелось его образумить. Он спросил:

– Скажи, знаешь ли ты, что такое справедливость?

– Конечно, знаю, не хуже всякого другого.

– А я вот человек, к политике непривычный, и мне почему-то трудно в этом разобраться. Скажи, лгать, обманывать, воровать, хватать людей и продавать в рабство – это справедливо?

– Конечно, несправедливо!

– Ну, а если полководец, отразив нападение неприятелей, захватит пленных и продаст их в рабство, это тоже будет несправедливо?

– Нет, пожалуй, что, справедливо.

– А если он будет грабить и разорять их землю?

– Тоже справедливо.

– А если будет обманывать их военными хитростями?

– Тоже справедливо. Да, пожалуй, я сказал тебе неточно: и ложь, и обман, и воровство – это по отношению к врагам справедливо, а по отношению к друзьям несправедливо.

– Прекрасно! Теперь и я, кажется, начинаю понимать. Но скажи мне вот что: если полководец увидит, что воины его приуныли, и солжёт им, будто к ним подходят союзники, и этим ободрит их, такая ложь будет несправедливой?

– Нет, пожалуй, что, справедливой.

– А если сыну нужно лекарство, но он не хочет принимать его, а отец обманом подложит его в пищу, и сын выздоровеет, такой обман будет несправедливым?

– Нет, тоже справедливым.

– А если кто, видя друга в отчаянии и боясь, как бы он не наложил на себя руки, украдёт или отнимет у него меч и кинжал, что сказать о таком воровстве?

– И это справедливо. Да, Сократ, получается, что я опять сказал тебе неточно. Надо было сказать: и ложь, и обман, и воровство – это по отношению к врагам справедливо, а по отношению к друзьям справедливо, когда делается им на благо, и несправедливо, когда делается им во зло.

– Очень хорошо. Теперь я вижу, что, прежде чем распознавать справедливость, мне надобно научиться распознавать благо и зло. Но уж это ты, конечно, знаешь?

– Думаю, что знаю, хотя почему-то уже не так в этом уверен.

– Так что же это такое?

– Ну вот, например, здоровье – это благо, а болезнь – это зло. Пища или питьё, которые ведут к здоровью, – это благо, а которые ведут к болезни, – зло.

– Очень хорошо, про пищу и питьё я понял, но тогда, может быть, вернее и о здоровье сказать таким же образом: когда оно ведёт ко благу, то оно – благо, а когда ко злу, то оно – зло?

– Что ты, Сократ, да когда же здоровье может быть ко злу?

– А вот, например, началась нечестивая война и, конечно, кончилась поражением. Здоровые пошли на войну и погибли, а больные остались дома и уцелели. Чем же было здесь здоровье – благом или злом?

– Да, я вижу, что пример мой неудачный. Но, наверное, уж можно сказать, что ум – это благо!

– А всегда ли? Вот персидский царь часто требует из греческих городов к своему двору умных и умелых ремесленников, держит их при себе и не пускает на родину. На благо ли им их ум?

– Тогда – красота, сила, богатство, слава!

– Но ведь на красивых чаще нападают работорговцы, потому что красивые рабы дороже ценятся. Сильные нередко берутся за дело, превышающее их силу, и попадают в беду. Богатые изнеживаются, становятся жертвами интриг и погибают; слава всегда вызывает зависть, и от этого тоже бывает много зла.

– Ну, коли так, – уныло сказал Красавец, – то я даже не знаю, о чём мне молиться богам.

– Не печалься! Просто это значит, что ты ещё не знаешь, о чём ты хочешь говорить народу. Но уж сам-то народ ты знаешь?

– Думаю, что знаю.

– Из кого же состоит народ?

– Из бедных и богатых.

– А кого ты называешь бедными и богатыми?

– Бедные – это те, которым не хватает на жизнь, а богатые – те, у которых всего в достатке и сверх достатка.

– А не бывает ли так, что бедняк своими малыми средствами умеет отлично обходиться, а богачу любых богатств мало?

– Право, бывает! Даже тираны такие бывают, которым мало всей их казны и нужны незаконные поборы.

– Так что же? Не причислить ли нам этих тиранов к беднякам, а хозяйственных бедняков – к богачам?

– Нет, Сократ, уж лучше не надо. Вижу, что и здесь я, оказывается, ничего не знаю.

– Не отчаивайся! О народе ты ещё подумаешь, но уж о себе и своих будущих товарищах ораторах ты, конечно, думал, и не раз. Так скажи мне вот что: бывают ведь и такие нехорошие ораторы, которые обманывают народ ему во вред. Некоторые делают это ненамеренно, а некоторые даже намеренно. Какие же всё-таки лучше, а какие хуже?

– Думаю, что намеренные обманщики гораздо хуже и несправедливее ненамеренных.

– А скажи, если один человек нарочно читает и пишет с ошибками, а другой – ненарочно, то какой из них грамотней?

– Наверное, тот, который нарочно: ведь если он захочет, он сможет писать и без ошибок.

– А не получается ли из этого, что и намеренный обманщик лучше и справедливее ненамеренного: ведь если он захочет, он сможет говорить с народом и без обмана!

– Не надо, Сократ, не говори мне такого, я и без тебя теперь вижу, что ничего-то я не знаю и лучше бы мне сидеть и молчать!

Греческая притча

Двое друзей шли по пустыне. В какой-то момент они поспорили, и один дал пощечину другому.

Последний, чувствуя боль, но ничего не говоря, написал на песке:

«Сегодня мой самый лучший друг дал мне пощечину».

Они продолжали идти, и нашли оазис, в котором решили искупаться. Тот, который получил пощечину, едва не утонул, но его спас друг. Когда он пришел в себя, он написал на камне: «Сегодня мой самый лучший друг спас мне жизнь».

Тот, который дал ему пощечину, а потом спас жизнь, спросил:

- Когда я тебя обидел, ты написал на песке, а теперь ты пишешь на камне. Почему?

Друг ответил:

- Когда кто-либо нас обижает, мы должны написать это на песке, чтобы ветры могли это стереть. Но когда кто-либо делает что-либо хорошее, мы должны выгравировать это на камне, чтобы никакой ветер не смог стереть это.

Научись писать обиды на песке и гравировать радости на камне.

Говорят, что давным-давно, где-то далеко-далеко, существовал таинственный остров, на котором жили самые главные Духовные Ценности человечества. И ничто не нарушало их покой до тех пор, пока однажды Внимательность вдруг с ужасом не увидела, что остров, оказывается, медленно уходит под воду.

На острове начался переполох, каждая Ценность села на свой корабль, приготовившись к отплытию. Однако осталась на острове Любовь, которая не хотела расставаться с домом. Но вот наступил тот момент, когда ни одного кусочка суши не осталось, и тогда Любовь обратилась к мимо проплывающему на своем корабле Богатству, с просьбой взять ее с собой.

Жадное Богатство потерло руки и сказало:

- Прости, но у меня слишком много места заняло золото, серебро и другие драгоценности, боюсь, тебе места уже не найти!

Грусть, тоже проплывая мимо, отказало в приюте Любви, сославшись на то, что она слишком грустна и поэтому не нуждается в компании.

Тогда как раз проплавала мимо Гордость, и Любовь стала молить о помощи. Но Гордость отказала, так как считала, что гармония на корабле гораздо важнее.

В отчаянии, Любовь стала горько плакать, кричать, чтобы хоть кто-то ее услышал. Однако Радость так веселилась, когда проплавала мимо Любви, что даже страдальческий призыв, исполненный горя, прошел мимо ее ушей.

А Свобода? Что ж, она была всегда излишне свободной, чтобы плыть на корабле с кем-то еще.

Последняя надежда покинула Любовь. Никакой помощи, видно, ожидать не нужно было. И тут раздался тихий голос:

- Я тебя возьму с собой, Любовь, поплыли.

Любовь вскочила, радостная, и поплыла со стариком, который ее позвал. Когда они доплыли до суши, Любовь, к сожалению, забыла попрощаться со своим спасителем, которого уже и след простыл. Любовь расстроилась, но тут увидела на берегу прогуливающееся Познание. С надеждой бросилась к нему Любовь.

- Скажите, Познание, Вы не знаете, кто мой спаситель? Вы же видели этого старца?

И Познание ответило:

- Неужели ты не узнала? Это Время.

- Как? Время? – удивилась Любовь. – Но почему только оно пришло мне на помощь?

- А потому, что только Время понимает, насколько важно, когда в жизни есть Любовь. – грустно ответило Познание.